В моей жизни было Пущино…

Каких только дат не бывает! И тут я вспомнила, что вот прямо в такие дни, как сейчас, поздняя осень, канун зимы, работаю в редакции Коми республиканской газеты «Молодежь Севера». Значит, ровно 40 лет назад. 1979 год. Телекс из Москвы: приглашают на симпозиум Советского комитета ЮНЕСКО, посвященный Международному году ребенка. Про Международный год я знала и писала о нем, но чтобы вот такое приглашение!

Симпозиум будет проходить в академгородке биологов — в Пущино-на-Оке, это недалеко от Москвы. Отъезд автобуса с участниками — от клубной части высотного здания МГУ. Ну, а я как раз в МГУ училась, на факультете журналистики, и что такое клубная часть — это там, где памятник Ломоносову, — знаю.

Не стану особенно жаловаться, что в Москве самолет не приняли из-за непогоды. Потеряла сутки. Но, наконец-то, полетели, сели во Внуково, я бросилась на такси к высотному зданию МГУ и увидела автобус «Икарус» с табличкой «Пущино. Симпозиум ЮНЕСКО». Влетела в двери — успела в последнюю минуту.

И вот мы едем в Пущино, знакомимся по дороге и я потрясена — оказывается, обо всех этих людях знаю: или читала, или по телевизору видела, с кем-то знакома… Ну, словом, это те, чей вклад в работу с детьми можно назвать выдающимся. Так сказал в микрофон Дмитрий Кавтарадзе, биолог, который вез нас.

В Пущино приехали, наверное, через час, и прямо к рыбному ресторану «Нептун». Все из разных мест приехали, все очень голодны. В ресторане нас ждал накрытый стол. И тут началось необыкновенное: прямо во время застолья Дмитрий называл каждого из нас, и надо было встать, а Дмитрий рассказывал, что это за человек. Получилось, и о моей работе с детьми знали, я и не подозревала, что так интересно можно рассказать! А за соседним небольшим столиком ужинали четверо сотрудников Пущино — молодые ученые. Они наполнили бокалы вином (и у нас легкое вино тоже было), подошли и один сказал:

— Осмеливаемся обратиться: оказывается, Вы такие замечательные люди! Для нас большая честь, что Вы в Пущино. Разрешите нам этот тост поднять за Вас и за то, что Вы делаете для детей!

Ну, обошли весь стол (а нас было больше 20-ти человек), с каждым чокнулись, разговор продолжился.

Потом мы поселились в гостинице. Я оказалась в одном номере с Татьяной Бабушкиной из Ростова-на-Дону (клуб «ЭТО» — «Этика. Творчество. Общение»). И обе мы удивились — она тоже про меня знала. Ночь просидели на кроватях и взахлеб разговаривали, расспрашивали друг друга. Таню очень поддерживал Ролан Антонович Быков. Ее книга — «Что хранится в карманах детства».

А утром отправились в конференц-зал Института белка. Нам объяснили, что кресла в зале вращаются — так удобно разговаривать, вести дискуссии. Широкие двери не закрывались — благодаря тем биологам, которые встретили нас в «Нептуне», весь академгородок узнал о необычном симпозиуме, и люди в белых медицинских халатах подходили, стояли и слушали. Потом рассказывали нам: в лаборатории идет эксперимент, так какое-то время можно отсутствовать, и вот приходили к нашим дверям послушать.

И мы слушали. Приехал киносценарист Константин Подыма – это он создал в Новороссийске, когда был еще совсем молодым журналистом, «Шхуну ровесников» — интереснейший клуб подростков. Это они нашли на сопке Сахарная голова место гибели поэта Павла Когана:

	…В флибустьерском дальнем синем море
	Бригантина поднимает паруса…
	

Два фильма привез Альвин Валентинович Апраушев, директор единственного в стране детского дома для слепоглухонемых детей. Это он выделил четверых самых способных ребят, с ними занимались профессор Александр Иванович Мещеряков и философ Эвальд Васильевич Ильенков, им поставили искусственные голоса. Позже эта небывалая четверка поступила на психологический факультет МГУ. Учились с переводчиками и стали выдающимися специалистами в области тифлосурдопсихологии. С одним из них — профессором Александром Васильевичем Суворовым я до сих пор переписываюсь.

Руководил симпозиумом известный биолог и организатор в СССР движения юннатов — юных натуралистов Константин Николаевич Благосклонов, старый уже человек. Как-то замечательно он давал возможность каждому рассказать о своей работе во всех подробностях (время было не ограничено) и задать вопросы, и сам с большим интересом задавал вопросы.

Предупредил, что всё записывается на магнитофонную пленку, которая затем будет храниться вечно в Париже, в штаб-квартире ЮНЕСКО.

Я очень ждала выступления профессора из Петрозаводска Вячеслава Петровича Орфинского. Про него рассказывали, что он спас карельскую деревянную архитектуру — эти чудесные церкви, часовни, постройки разные.

Оказалось, что не в буквальном смысле спас — поджигатели и сейчас орудуют. Он составил таблицы-кодификаторы, с помощью которых любой ребенок (но умный и дисциплинированный ребенок, заметил Орфинский) может зафиксировать все: от местоположения памятника архитектуры до мельчайшей деревянной детали. И если даже сгорит такая постройка (а ведь горят, горят…), то, когда будет возможность, ее воспроизведут в том же виде и точно в том же самом месте, где стояла до беды.

А мы потом с Вячеславом Петровичем подружились и он меня расспрашивал, подробно рассказал и о себе.

Вот только одно его воспоминание: закончилась Великая Отечественная война и он, студент архитектурного техникума, приехал на практику в Заонежье. Вечером в одной деревне пошел на единственное светившееся окно. Горела свеча. Надо было переночевать ему. Вышла навстречу женщина с какими-то странными глазами. Бесшумно двигаясь по избе, она с дочкой накормила его корочками хлеба, вареными картофелинами, постелила на топчан заплатанное чистое белье. А утром он узнал, что эта женщина слепая, и ел он вчера часть ее подаяния («В Заонежье бедно ведь и голодно тогда было…»). Он потом ей послал денег из Петрозаводска — как оторвал от стипендии, и сам не помнит.

А до того тотального обследования деревянной Карелии Орфинский никогда не работал с детьми. В университете поручили ему прочитать для школьников лекцию по профориентации.

— Я был беспомощен, поэтому говорил с ребятами как с равными. И получилось. Оказывается, только так и надо.

И собирался народ, и зашифровывал дома и домишки, церкви и церквушки…

«Рыцарем карельского бревна» окрестили его в шутку еще в студенчестве. Добрая шутка. Рыцарем карельского дерева мысленно называю я его.

Формат моей рубрики, к сожалению, не позволяет рассказать обо всех участниках того замечательного симпозиума 1979-года в Пущино. Многих из этих людей уже нет в живых. Но о них много писали журналисты. Есть книги. А в предпоследний день, когда уже всё у нас заканчивалось, подошли сотрудники Института белка — муж и жена. Оказывается, всю ночь пекли и жарили всякое угощение. И пригласили нас в каминный зал НИИ белка — там уже дымился большой самовар и разложены были на круглом столе всякие вкусные вещи их приготовления.

…Мы обменялись адресами, фотографировались. Погрузились в «Икарус», и Дмитрий Кавтарадзе сказал такие смешные строчки:

    Покидая Пущино, 
    Кое-что упущено…
	

На самом деле, конечно, ничего не упущено. Я помню каждого из участников того необычного симпозиума. Центральное телевидение сделало о нас передачу и ее повторяли 4 раза.

А когда через несколько лет в Сыктывкаре, где продолжала тогда работать в газете «Молодежь Севера», проходил Всемирный финно-угроведческий конгресс, нашла в программе Вячеслава Петровича Орфинского и поспешила в гостиницу. Какая это была встреча! Мы проговорили у меня дома за столом всю ночь.

…Вот тебе и покидая Пущино.

А он жив, слава Богу, Вячеслав Петрович-то…

Вячеслав Петрович Орфинский

Татьяна Артемьева,
прихожанка прихода
храма преподобного
Сергия Радонежского

Газета «Политехник» Липецкого государственного технического университета. — 2019. — № 9. — С. 26 - 27