Петр Мамонов: «Попроси только. Своими словами...»

Это интервью поначалу не предназначалось для печати. Просто мой добрый знакомый, московский журналист и писатель Александр Казакевич встретил у выхода из метро Петра Мамонова, путь которого был у нас на глазах — от фильма «Такси-блюз» до поразительного «Острова», православного фильма Павла Семеновича Лунгина.

У Александра были с собой диктофон и фотоаппарат. Вот и прислал мне фотографии и запись интервью, такого неожиданного. Тогда Петру Николаевичу было шестьдесят лет. Пусть это станет для Вас новогодним подарком.

Летом уходящего года мы попрощались с ним — артиста и музыканта унес коронавирус. Отпевали его в Донском монастыре. Для нас он так и остался тем монахом из бедного северного монастыря.

— Вас не смущает, если мы побеседуем прямо тут, у выхода из метро?

— Не боюсь ли, что мы стоим на людях? Отвечаю: это город наш. Чего нам тут бояться? Его надо любить. И людей любить. И созидающая сила — только любовь. Вот такие лозунги, чтобы кое-что осталось в головах у почтеннейшей публики.

— Но здесь нам могут мешать Ваши поклонники! Они Вас не одолевают?

— Идолопоклонство потихоньку проходит после кинофильма «Остров». Поклонники хотят поблагодарить, руку пожать. Виктор Иванович Сухоруков, замечательный наш актер, меня научил: Петя, говорит, это наша работа! Вот с ним вообще нельзя по улице ходить. Его останавливают через каждые шесть секунд, фотографируются, автограф просят. Он с удовольствием это делает. Так и я стараюсь. Людям приятно. Они во мне видят моего героя, с которым зрители обычно отождествляют актера. Отношение к людям. Важнее этого ничего нет. Я стараюсь всех выслушать.

— Москву, москвичей любите, а сами уехали от всех за город...

— Я не от людей уехал, Я уехал на участок площадью в гектар, в лес сосновый. А читаю в газетах, что якобы три у меня дома, три «мерседеса», и прочее. Вот, дескать, такой «отшельник». Знаете, это всё бред, простите. Я живу в полную силу, в полный рост. Стараюсь всё делать. Стихи пишу, книжки пишу. Интервью вот Вам даю. Вчера в храме стоял, там батюшка наш сельский говорит, что давать — лучше, чем брать. Так и я стараюсь. Всё, что через меня идет. Какая-то энергия, силы, стихи. Мысли новые. Всё отдать тут же людям.

— Как у Вас обычно день строится?

— Не бывает дня обычного. Каждый день — новый. В деревне живешь — неба много. И видишь, как же Господь — вот сегодня так, завтра этак! Ни одного дня похожего нет! Это всё для нас. Мы — любимое творение Божье. Вы знаете, есть мысль такая. Когда Бог создал Вселенную, то сказал, что это хорошо. И Ему надо было, чтобы кто-нибудь вместе с Ним порадовался. Только пользуйся, живи, радуйся.

Радоваться разучились… Как я день провожу? Встаю и начинаю радоваться. Вот. Или облако повисло. Или снег пошел. Или мороз ударил. И радуюсь, стараюсь. А внутри бывает и мгла. И мрак. И хмуро. Ничего. Господи, помилуй! Через час, глядишь, — рассеяло всё. Если по-доброму. По-честному. Вот так. А что же такое любовь? Старухе уступаешь в метро место. Надо встать и уступить. Делай добро — всё отдастся. Есть у меня такая строчка: что будем делать в четверг, если умрем в среду?

— Вы как считаете, много уже накопили?

— Знаю, мое дело — идти. Каждый день может быть последним. Христианство — это воинство. Но война наша не против себе подобных, а против духа злобы, против бесов, которые нас всех одолевают.

— А как свою жизнь оцениваете?

— Всяко было, всяко было. Я уже пожил. В сорок пять открылся Господь. А до этого… Не хочу вспоминать. Теперь интересно стало жить. Можно свою жизнь созидать. Каждым словом, каждым поступком созидать. Не разрушать постоянно, а сказать: Ну, прости, я что-то не то сказал. Первый шаг сделать. Человек не может быть счастлив нигде, если он дома несчастлив, в семье. Надо налаживать дома, в первую очередь, чтобы хотелось домой прийти.

— И как у Вас дома?

— Ну, что же у нас дома… Созидание. Если один уступает — другой выслушивает. Как мудро сказано: любовь — это не когда двое смотрят друг на друга, а когда двое смотрят в одну сторону. Вот с женой у нас так. Она у меня менеджер, мой директор. Всё овеществляет, что в мою безумную голову приходит. Самый главный труд внутренний — простить. Батюшка, отец Владимир, который у нас в деревне, говорит: «Она же ведь женщина, Петя». Всё. Я запомнил на всю жизнь. Созидай, беги от источника гнева. Побегал. Успокоился. И звездное небо, да… Как говорил Кант, есть две вещи, о которых имеет смысл думать: это звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас.

— Про детей расскажите…

— Дети — уже не дети. Если они единомышленники, то они друзья мои и дети. Воспитывали плохо, конечно, Потому что жили, как все. В этом ужасе. На этих кухнях. Но книжки читали и старались любить. И вот то, что вложили, то и есть. Ниоткуда не будет.

А вон, война! Люди шли с котомкой одной, и вперед. Недавно ведь было. А мы чего, блины горелые, растеклись!.. В 53 года он с мамой ссорится! Вот что происходит! И чего-то хотим еще!..

— Так что же самое важное?

— Ну, что… Слаб человек. Бес-то мутит. Молодые люди, алло, там пусто! Пусто!

Знакомые у меня — одни попы теперь. Ребята веселые, хорошие. Знаю, пить уже нельзя. А дело — в векторе устремлений. Куда ты, пацан, устремился? Или ты сюда? Это сюда, под подушку. Или ты в Вечность устремлен, где есть Царство Божье? А Царство Божье может быть внутри нас. Вот как интересно! Эйнштейн не сомневался. Менделеев не сомневался. Пушкин не сомневался. Гоголь не сомневался. А Яночка пришла, 17 лет, и говорит: Я чего-то сомневаюсь, батюшка, что Бог…

Чего ты мимо бежишь? Возьми, открой почитай книгу, которую две тысячи лет люди читают. Бог был на земле. Оставил свои слова, а нас это не интересует. Вот в храм открыта дверь и люди бегут мимо. Ну что, глупость, если уж мы такие, сластолюбцы! Там такие сласти… Это тебе не водки стакан. Это Вечность, это Царство Божье. Вон я был в Киево-Печерской лавре. Старички сидели вот в такой комнатке (показывает руками). Вот такое окошечко, всю жизнь. Что они, дураки? Да нет, у них свет. Внутрь себя обратить свои глаза, очи свои.

И вы знаете, спрашиваю: отец Димитрий как Вы ходите по улице? Он говорит: А я не вижу. Верю ему. Он в себя устремлен. Вот как интересно. Свое черпать, и милость Божья, наконец… Песчинками своих грехов забросать море. Милосердие Божье — так трудно. Правда, мы думаем: ага, уже всё. Да ничего подобного! Вставай, опять вперед.

— Думаете про Царство Небесное?

— А я всё думаю об этом и знаю. И читаю, поучаюсь. Мне это интересно. Меня это волнует, радует. Болит у меня. За молодежь у меня болит. Стараюсь. Встречаюсь с ними. Результаты разные бывают. А уныние? Бывает и уныние, и всё. Но знаю... бьется мысль. Вот как проходит жизнь человека…

— А как Вы к вере пришли?

— Жить стало незачем. В 45 лет. Всё есть, а жить незачем. Вот как интересно. И жена есть, и работа есть, и деньги есть, и дети есть, и дом есть, и машина. А жить незачем. Не дай, Господи, в таком ужасе и замерзнешь в вечности. Пока тут есть время, можно меняться. Вот какая схема. Всё это правда. Дважды два — это четыре. А не три с полтиной. Вот как интересно! Говорят: Бог один, а веры разные. Ничего подобного. Христос говорит: Если на женщину взглянул, то уже прелюбодеяние, грех. А у мусульманина четыре жены. Это разное… Конфуций говорил: Пока не отомстил, не вынимай меч из-под подушки. А у нас говорят: любите врагов ваших. У нас Святая Троица. Меня вот пробила очень по блудному сыну притча. Сын всё растратил, вернулся. А отец выбежал ему навстречу. Вот так и я, бегал, бегал, а потом говорю: Отец! Он выбежал мне навстречу и всё дал. И я только плачу от счастья. Вот что есть жизнь настоящая. Не то, что — я, я, я! Вот и все дела. Всё довольно просто, просто очень трудно делать. Завтра, завтра, сегодня неохота. А начинаешь делать, да это же просто приятно! Навык когда к добру, это так приятно, кто пробовал. Кто любит работать. Мужчины. Вот есть многие, кто любит работать. Что-то сделать, починить. Давайте скинемся, купим краски, подъезд покрасим. Нет, такого нет. Давай, сломаем. Погнем. Чтобы перила эти в узел завязать, сколько ж надо сил! Во! Как интересно — бес всё. Давай, разрушай! Страну разрушим, город разрушим, сердце свое разрушим. Что есть самое ценное? Сердце наше. Душа. Ценнее ничего нет, чем Ваша душа. Или моя. На свете. Все звезды, вся Вселенная. Давайте подумаем. Сегодня вечером ляжем и подумаем. Я сегодня день прожил — кому-нибудь от этого было хорошо? Если нет, то мимо. Извини.

Я Ему верю. Простому рыбаку. Какие храмы по всему лицу земли стоят! Я был в Риме. Собор Святого Петра. Это кому? Рыбаку. Потому что Он болел чистым сердцем. Богу надо всё, а не часть. Я говорил, и лица-то у всех же нормальные. И все заулыбались. Чего суетимся-то? Жизнь-то какая! В метро едешь — подумай. Вспомни, Господь рядом. Он тебе поможет. Попроси только. Своими словами...

Петр Мамонов

Татьяна Артемьева, прихожанка прихода
храма преподобного Сергия Радонежского

Газета «Политехник» Липецкого государственного технического университета. — 2021. — № 9. — С. 20 - 21