Я — студент

Восьмидесятые годы XX века открыли нам все произведения Михаила Афанасьевича Булгакова. Сначала зачитывались, в основном, только «Мастером и Маргаритой», романом, опубликованном еще в начале 60-х годов. А тут: «Роковые яйца», «Ханский огонь», «Собачье сердце»… «Собачье сердце», можно сказать, произвело революцию в умах. Вышел одноименный телевизионный фильм Владимира Бортко. Профессор Преображенский, которого блестяще сыграл Евгений Евстигнеев, говорил: «Я — московский студент, а не Шариков…» Для внимательного зрителя фраза стала символом порядочности, интеллигентности.

Впрочем, вспоминается и другое восприятие «Собачьего сердца», постыдное. В те же восьмидесятые годы, по первому каналу телевидения, транслировались встречи в концертной студии «Останкино» с выдающимися людьми. Я помню их все. Сейчас вот вспомнила встречу с Натальей Ильиничной Сац — прославленным оперным режиссером, главным режиссером Центрального музыкального детского театра. Ее уже давно нет в живых, она и тогда была далеко немолода. В концертный зал, на передачу, приглашались отнюдь не кто попало, и в тот раз, помню, были студенты Московского государственного университета. Для меня это трепетно, я окончила факультет журналистики МГУ в начале 70-х, родное место.

Вот Наталья Ильинична, человек трудной судьбы (она ведь и ГУЛАГ пережила), много рассказывавшая о постановке своей любимой оперы «Чио-Чио-Сан», стала отвечать на вопросы публики. Вскакивает девушка (как выяснилось, студентка именно нашего факультета журналистики) и начинает буквально орать:

— Вы не тем занимаетесь! Сейчас надо не оперы ваши, не «Чио-Чио-Саны» ставить, а с Шариковыми бороться!

Наталья Ильинична обомлела. Она онемела. Едва собравшись с силами, спросила:

— А кто такой, по-вашему, Шариков?

— Прежде всего, предатель! — не задумываясь, брякнула девица.

— А опера Пуччини «Чио-Чио-Сан» о чем?

Девушка замолкла. Такого вопроса она не ожидала, а оперы «Чио-Чио-Сан», по всему видно, не знала.

— Так вот, — волнуясь, проговорила Сац, — опера «Чио-Чио-Сан» именно о предательстве, о предательстве в любви. А если человек надругался над любовью, то ему прямая дорога — в Шариковы. Вот почему я и сегодня ставлю эту оперу.

Зал ахнул. Девица смялась, села, а Наталья Ильинична почти прошептала:

— Как же вы не понимаете этого?..

Помню, насколько все это меня взволновало. Во-первых, почему выдающийся оперный режиссер должна оправдываться перед девчонкой? Во-вторых, бескрылая барышня явно не знала, не слышала ни этой оперы, ни какой-нибудь другой. Стыд-то! МГУ! Наш родной факультет журналистики! И причем тут Шариков, Булгаков? Профессор Преображенский в оперу-то как раз ходил регулярно…

И вот оно! Студентка решила бороться с Шариковым, минуя ценности, созданные человечеством. Какая каша в голове! Сейчас 2013-й год. Где она, тогдашняя девушка? С кем борется? Понимает ли, что за это время Россия стала другой, а про Шарикова многие уже и забыли?..

…Не оступился на своем жизненном пути тот, кто пошел в храм. Помню, как в начале 90-х, еще не крещеная, слушала по радио трансляцию: в Ленинграде были чудесно обретены мощи преподобного Серафима Саровского. Я не знала тогда ни его, ни других православных святых, но меня потрясли слова преподобного, произнесенные радиокомментатором: «Стяжи дух мирен и тысячи вокруг тебя спасутся». Покойный Патриарх наш Алексий II в одной из своих проповедей назвал это «золотого свойства словами». Они показывают праведный путь!

А дальше встречала я и другие потрясающие высказывания и строки: «Входя в церковь, вострепещи душою и телом, ибо не в простую храмину входишь. И не смейте, дети, прогневить Бога своими разговорами в церкви…», — это из Благочестивых поучений святителя Алексия, митрополита Московского.

Или преподобный Амвросий Оптинский: «Жить — не тужить. Никого не осуждать, никому не досаждать. И всем — мое почтение». Как не пойти за такими! Как не прислушаться к их словам!

А 25-го января праздновали мы память святой мученицы Татианы. Значит, в нашем маленьком зеленом храме — престольный праздник. Была и Литургия, был и Крестный ход. На нашем сайте — много фотографий прошедшего богослужения. Святая Татиана — небесная покровительница православного студенчества.

25 января (12 января по старому стилю) 1755-го года граф Иван Иванович Шувалов, в день именин своей матери Татьяны Петровны, подал на подпись государыне Елизавете Петровне проект об учреждении Московского университета. Указ императрицы начинается так: «Всякое добро происходит от просвещенного разума, и, напротив того, зло искореняется».

— Дарю тебе университет, — сказал Шувалов матери в день ее именин.

Позже при Московском университете была открыта домовая церковь, она и сейчас находится в самом начале Большой Никитской улицы, как раз рядом с нашим факультетом.

В 1835-м году Николай I высочайше утвердил праздник российского студенчества особым Указом.

В Новейшее время — в 2006-м году — Татьянин день, в соответствии с Указом Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина, стал общегосударственным праздником.

25-го января мы все — российские студенты. Мы не Шариковы, нет. Но мы и не из тех нахальных девиц, которая набросилась тогда на Наталью Ильиничну Сац. Российскому студенту следовало бы быть человеком православным, хотя путь в храм не простой, всегда не простой. Российскому студенту стыдно удивляться: что за музыка такая — «Чио-Чио-Сан», он должен знать и любить сокровища мировой культуры. Пусть это не сразу и не у всех получается.

А вспоминаю я еще и балетмейстера Наталью Георгиевну Конюс. Ее родители, кстати, дружили с родителями Натальи Ильиничны Сац. Мне посчастливилось встретиться с Конюс, уже очень старой женщиной. Я работала в редакции газеты «Молодежь Севера», в Сыктывкаре, и вдруг — телефонный звонок из театра оперы и балета от главного балетмейстера Леонида Николаевича Флегматова: «Приходите вечером на репетицию, к нам Конюс приехала, «Жизель» ставить». Вот это да! Прибежала к Флегматову даже раньше, и он рассказал, как встречал в аэропорту Наталью Георгиевну: «Я ахнул, когда увидел ее, с трудом спускающуюся с трапа, она уже очень сильно хромает. Сейчас ее везут из гостиницы». Тут в кабинет ввели пожилую даму, которая, обратившись ко мне, спросила: «Это вы — журналист?» Протянула половинку яблока, проговорив: «Мытое, мытое!» Спускаясь на сцену, мы ели яблоки, она рассказывала о классических канонах постановки «Жизели», а потом началась репетиция второго акта. Мы с Натальей Георгиевной сидели в первом ряду, она руководила балеринами, а когда один фрагмент, ну «застрял», она вдруг вскочила, легко вспорхнула по ступенькам на сцену и показала, как воздушно, не касаясь пола, это надо исполнить. Куда делась ее старческая хромота? Я глазам своим не верила!

…Со сцены она спускалась, уже опираясь на руку Флегматова. Но Божье чудо, когда она, немощная, вдруг проделала сложнейшее, летящее балетное па, я видела! Глаза блестели! Такой ее и запомнила.

Они все такие. Вы понимаете, о ком я говорю…

Татьяна Артемьева,
прихожанка храма
преподобного
Сергия Радонежского.

Газета «Политехник» Липецкого государственного технического университета. — 2013. — № 1. — С. 7.