Ирина Олеговна Можаева,
хирург-онколог Липецкого
областного онкологического
диспансера
(г. Липецк)

БОЛЬНЫЕ ПРИВОДЯТ НАС К ГОСПОДУ

В нашей профессии онколога часто приходится иметь дело с теми, кто находится у порога, у черты жизни и смерти. Люди по-разному воспринимают свое состояние, свое положение. Кто-то, мягко говоря, неуравновешен, находится в состоянии депрессии, да и сам характер у человека далеко не лучший. Случается, что пациент откровенно провоцирует тебя своим негативным настроем. На это нельзя поддаваться! Мы обязаны любить или хотя бы уважать своих пациентов.

На всю жизнь запомнились люди воцерковленные, те, кто помогал мне на каждой ступени, на каждом этапе подниматься к вере. Первой такой больной была монахиня Иллария. Другая наша пациентка, раба Божия Татиана, очень многое сделала для христианского становления нас, врачей, направляла, рассказывала… Пациенты ведь часто лежат у нас по нескольку раз: операция, химиотерапия, дообследование и так далее. Бывает, общаешься с ними от полугода до года. Люди приходят на лечение и по поводу рецидива, ведь рак — это системное заболевание.

Раба Божия Татиана лечилась у нас по поводу рака шейки матки, мы тесно с ней общались, и всегда — тепло. Я наблюдала за ней, она осознавала свою болезнь и, как человек православный, смотрела на свое положение с позиций верующего человека, который принимает это как данное Богом. Она меня очень многому научила. Жила раба Божия Татиана рядом с нашим диспансером, общалась с нами часто, перенесла очень тяжелое лечение и перенесла его достойно. Неоднократно лежала у нас. Само общение с такими людьми учит тебя. Там такая судьба была тяжелая, муж выпивал, негативно относился к ней. Господь испытывал ее во многих отношениях, а ведь женщина еще молодая — пятьдесят с небольшим лет всего. Приходила к нам и приносила какие-то святыньки, просфоры, маленькие иконочки, книжечки. Как это было приятно!

Вот что пишет Иоанн Златоуст: «Что такое смерть? То же, что снятие одежды. Тело, подобно одежде, облекает душу, и мы через смерть слагаем ее с себя на краткое время, чтобы опять получить ее в светлейшем виде. Дай мне только твердую веру в Царствие Небесное и умертви меня, если хочешь, сегодня же. Я поблагодарю Тебя за смерть, потому что через нее ты переселишь меня к тем благам». К пониманию этого подводили пациенты.

Промыслительно было прийти мне в онкологию. Потихонечку, здесь я уже много лет, и поняла, что больные приводят нас ко Господу. За каждым человеком стоит конкретная судьба, тяжелая. У кого-то — семейные проблемы, у кого-то — на работе. Как правило, это стрессовый фактор, стоящий перед началом заболевания. Ты видишь судьбу, начинаешь анализировать. Многое значит отношение человека к болезни, как я уже говорила, верующих людей. Такие люди очень достойно это принимают. Они своим поведением учат тебя многому. Начинаешь думать: как бы я повела себя в этой ситуации?

И вновь вспоминается мне монахиня Иллария, а в миру была простой кухонной работницей, в монастыре. Душа тянется к такому человеку. Она оказалась в палате тяжелобольных вместе с молодой пациенткой, для которой операция была чисто паллиативная, то есть с целью облегчения страданий, потом эта больная проходила химиотерапию, наступил рецидив, заболевание прогрессировало. Но девочка была сама по себе настолько жизнерадостная, светлая! 25 лет, она не была замужем никогда. Учительница. Как сейчас, помню эти глаза — всегда светящиеся. Ольга общалась с тогда архиепископом Липецким и Елецким Никоном, и владыка благословил постричь ее в монахини, перед самой смертью это было. И вот эти лучики действуют на тебя, хотя прошли годы. Она, как и раба Божия Татиана, — на Небесах, и это чувствуешь.

Онкологическое заболевание возникает внезапно, вдруг, ниоткуда. Опасность онкологии в том, что до определенного момента все протекает безсимптомно. И вдруг человек, который жил активной жизнью, ходил на работу, делал свое любимое дело, оказывается вот таким немощным и беспомощным. Тут и понимаешь, насколько тебе, врачу, нужна именно поддержка свыше, именно Божия помощь. Лишь бы суметь понять и попросить этой помощи. По себе знаю, насколько слаба, и не знаю, как бы себя повела. Но твердо знаю: нельзя просто зайти в палату и сухо спросить: как дела? Людям нужно общение. У меня в одной палате все бабушки были на лучевом лечении после операции, проходило оно хорошо. Я с ними всегда шутила: у нас с вами санаторий! А каждый день жаловались: у кого-то где-то кольнуло, и я в десятый раз объясняла, что так должно быть: у вас рубец, боль будет тянуть еще полгода. Обычное слово, но они каждый день ждали его.

Одна пациентка принесла мне набор из Дивеево. К святителю Серафиму у меня вообще особое отношение, я так люблю его, и с ним у меня связано маленькое чудо. 15 лет назад я была в Воронеже, на обучении, после декретного отпуска, получала специализацию по онкологии. И вот уезжаю из Воронежа, а там, в Покровский собор, привезли частичку мощей Серафима Саровского с иконой. Несколько тысяч человек стоят в очереди. А у меня через час автобус в Липецк! Мы в студенчестве этот собор знали, ходили, и тут я подошла почему-то к боковой двери. В этот момент открывается дверь, и священник нас, троих женщин-врачей, запускает туда. Разве это не чудо! А позже, с сыном, через воскресную школу, мы попали в Серафимо-Дивеевский монастырь. И вот когда принесла моя пациентка эти святыньки: платочек, маслице освященное, мне настолько светло стало! Это сам святой Серафим Саровский подарок принес! Такие радости бывают, несказанные, нечаянные!

Знаете, я поминаю утром тех умерших, кого помню вот так, особо. Поминаю о здравии тех людей, с которыми у меня молитвенное общение. Если очень тяжелый пациент, и предстоит тяжелая операция, могу заказать молебен. В операционной больного перекрещу и помолюсь, чтобы Господь помог. У меня своих грехов так много, что мне надо о себе прежде всего молиться, сугубо. Спасись сам, и тысячи спасутся вокруг тебя, как говорил Серафим Саровский. Но у меня не хватит сил, чтобы молиться о всех больных, я знаю, что это опасно, возможны искушения. Надо молиться о себе, и чтобы Господь помог: «Господи, да будет воля Твоя, помоги мне сейчас выйти из этой ситуации!» Иногда обращаешься к священнику: «Мне предстоит тяжелая операция, батюшка, благословите!» Каждое утро просишь: «Господи, помоги мне во всех моих делах, в работе и в общении с людьми!» Перед операцией читаю молитву «Трисвятое» или своими словами молюсь. Я слышала позицию православных священников: не рекомендуют молиться о конкретном человеке, потому что Господь дал ему эту ситуацию, а ты не имеешь права на себя это взять, ты —не священник, ты — врач. Надо мне просить помощи у Господа. У меня не хватит сил. Иногда приходишь домой, просто падаешь, словно мешки таскала.

В отпуске я сильно болела, переносить достойно как-то не получалось, звонила знакомым: помолитесь, помолитесь… Потом, узнала, столько людей молились обо мне, даже в Иерусалиме, кто-то ездил туда и там заказывал молебен. Это было настолько сильно для меня, настоящее откровение, я была поражена, потрясена этой милостью.

И, может быть, вы улыбнетесь: маленькой девочкой я собирала рецепты, шприцы, играла только в больницу, лечила кукол, мыслила себя только врачом. С того возраста, как себя помню, у меня были игрушечные медицинские наборы, красный крестик, повязки, колпачки, халатики. Когда не поступила в медицинский институт, пошла работать в областную детскую больницу, в хирургию. Там воочию увидела, что это такое.

Я люблю всех своих больных. Но передо мной в большей степени стоят умершие люди. Вот у молодой женщины, девочки совсем, во время беременности обнаружили рак. Сделали кесарево сечение, вынули сына, Ванечку. Потом Света лечилась у нас. Умерла. А сынок жив. Одна из пациенток, которая лежала в этой же палате, стала крестной матерью Ванечки и ухаживала за Светой. Умирала она тяжело. Сама по себе судьба — 22-летний человечек, за 7 месяцев до ее болезни умерла мама, молодая, 57 лет, скоропостижно. Остались отец-алкоголик и сестра-алкоголичка. Но хороший муж, хорошая свекровь. А отец тянул из нее все жилы, вместо того, чтобы поддержать, звонил, требовал денег. Она была под таким прессом! Казалось бы, человеку перенести это нереально! Плакала: как ей было понять, почему она умирает? Я ей говорила: «Света, вот тебе такая участь — нести Крест». И не сомневаюсь, что ей сейчас хорошо на Небесах. Она очень воцерковилась за время своей болезни. Соборовалась, читала молитвы. А ведь ее состояние — это такие физические страдания, не только боль, но очень плохое самочувствие, температурная реакция. И ты не можешь ее обмануть, и не можешь сказать ей правду. Таким тяжелым больным в терминальной стадии, накануне смерти, близко к этому, Господь затуманивает сознание. Это защитная реакция. Тяжелый больной перестает себя чувствовать тяжелым. В последнее время мы, хотя не всем, говорим правду: больной должен знать, как распорядиться оставшимися днями. У Светы остался сын Ванечка…

Ты должен забыть свои проблемы, когда общаешься с больными. Ты — врач, от тебя ждут помощи, на тебя надеются.